ИККЮ - БЕЗУМНОЕ ОБЛАКО

 

Иккю Содзюн (一休宗純 Ikkyū Sōjun, 1394-1481) — самый, пожалуй, знаменитый в Японии дзэнский монах. Согласно наиболее известной версии, он был сыном Го-Комацу от придворной дамы Южного двора, но после замирения Северного и Южного дворов был сослан вместе с матерью в землю Сага, на Кюсю, как неудобный для сёгунов Асикага претендент на престол.

 

Увлечения Иккю были чрезвычайно разносторонни, он занимался сложением китайских стихов, каллиграфией, монохромной живописью, играл на флейте сякухати и создавал композиции для неё. Таким образом, Иккю не только проповедью распространял дзэнский взгляд на мир, но и практическим применением философии Дзэн оказал огромное влияние на различные сферы культуры и искусства – театр, искусство чая, живопись, икэбану.

 

Иккю был известен как поэт, нежно описывавший женскую красоту. Он первым стал распространять дзэн среди простых людей и был первым учителем дзэн, принимавшим в ученики женщин.

 

 

 

 

Большинство отпрысков знатных семей наряду с наставлениями в вере и медитации, получали в монастырях классическое китайское образование, что являлось по умолчанию необходимым культурному человеку запасом знаний. И лишь немногие связывали себя монашескими обетами. Одним из таких людей стал юный принц. Имя «Иккю», под которым он вошел в историю, было дано ему наставником после того как он решил свой первый большой коан и означает «передышка», «пауза» и раскрывается в танка, по преданию написанного им самим:

 

有漏路より

無漏路へ帰る

一休み

雨ふらば降れ

風ふかば吹け

 

Uroji yori

Muroji (h)e kaeru

Hito yasumi

Ame furaba fure

Kaze fukaba fuke

 

A rest on the way back

From the Leaky Road

To the Never-leaking Road;

If it rains, let it rain;

If it blows, let it blow.

 

Translated by R. H. Blyth

 

I have a break

While going back to nirvana way

From kleshas way.

Rain, fall as you like.

Wind, blow as you like.

 

Из мира страстей

В мир бесстрастия возвращаясь

Делаешь паузу

Если идет дождь – пусть идет,

Если дует ветер – пусть дует.

 

В переводе Александра Долина те же строки звучат по-другому

 

Наша бренная жизнь –

на пути из Текущего в Вечность

краткосрочный привал.

Будет дождь – пусть дождь поливает!

Будет ветер – пусть ветер дует!

 

Смысл стихотворения может пониматься в разных плоскостях. Можно трактовать это так – человек не выбирает какой-то один мир, не нарушает целостности, не отказывается от своего естества, наоборот, цель практики в гармонизации миров – страстного и бесстрастного. В сердце просветленном борьба утихает, два мира сливаются и на мгновение как вспышка наступает тишина в бесконечном, все вмещающем пространстве. Большое сатори Иккю достиг в полночь 20-годня 5-го месяца 27 года Оэй (1420) возрасте 26 лет, когда крик ворона пронзил ночную тишину над озером Бива, где он по обыкновению медитировал в рыбацкой лодке, покачиваясь под монотонный шелест волн. Вернувшись в обитель озаренным, он рассказал наставнику о пережитом опыте, а тот, испытывая его сказал: «Ты достиг лишь ступени архата, но еще не стал мастером», на что Иккю ответил: «Тогда я совершенно доволен, будучи архатом, и не нуждаюсь в том, чтобы стать мастером». «Вот теперь, заметил наставник Касо, - ты действительно стал мастером». По обретению большого сатори Иккю получил документ «инка», подтверждающий истинность духовного опыта и преемственность дхармы. Формальное обучение было закончено и по сложившейся чаньской традиции следовало пуститься в странствие – «обучение путешествием», которое затянулось для Иккю на несколько десятилетий.

 

Фенлю (風流яп. Фурю) в жизни Иккю стало определяющим фактором мировосприятия, сочетание этих двух иероглифов встречаются в его поэзии не реже, чем иероглиф дзен. Согласовать свою жизнь с ритмом природы – течь, меняться, не останавливаться, не истощаться, идти самобытным путем, жить спонтанно сделало Иккю в глазах современников почти «юродивым дзен ради».

 

Ёдзиёкуго «фурю дзанмай» 風流三昧  означает – достигать просветления через изящные искусства, а именно через три: поэзию, живопись и каллиграфию. И мастер Иккю.

 

Каллиграфия, чайная церемония, театральное действие стали «уловками», к которым прибегали мастера, для выражения себя и научения других. В системе монастырей «пяти гор» господствовали взгляд на то, что «Вне стихов дзен нет. Вне дзен нет стихов». Житие Иккю говорит о том, что сочинять он начал с двенадцати лет и писал по одному в день. Однако до нас дошло лишь около тысячи его китайских и десяток японских стихов. Дело в том, что он писал стихи по наитию, как тогда говорили использовал «листья слов»- слова как цветы распускались под дуновением свежего ветра и чистых потоков и когда источник вдохновения иссякал, тихо отлетали, растворяясь там, откуда пришли. Свой сборник он назвал «Кёун»- Безумное Облако, этим псевдонимом он часто подписывался, словосочетание иероглифов употреблялось в китайской поэзии при описании даосских святых, услаждавших себя вином и музыкой на лоне природы

 

Иккю был выдающимся каллиграфом своего времени. Поныне каждый в год в дни памяти мастера в одном из храмов монастыре Дайтокудзи, где он был настоятелем, вывешивают написанные им свитки «Никакого зла не делай» и «Всяческому добру следуй». Его каллиграфия стремительна, выполнена буквально на одном дыхании.

 

 

 

 

Иккю никогда не считал себя живописцем, но школа Сога, обязана появлением именно ему. Подобно китайским интеллектуалам, он считал свои художественные занятия любительством и выражением душевных движений. Он, впрочем, как большинство японских живописцев не писал с натуры, его картины – это картины сердца. Монохромная манера письма, используя только одну черную тушь сродни каллиграфии – минимум штрихов, минимум туши в каждом штрихе согласно принципу ваби -безыскусности, возвышенной простоты, скрытой гармонии, смиренному сознанию… . «Смысл картины сумиэ в пустом незаполненном пространстве, в лаконичных ударах кисти», - писал Кавабата Ясунари.

 

Сердце – что это

За штука такая

Как изъяснить?

Написанный на сумиэ

Шум ветра в соснах

 

 

 

 

Опосредованно Иккю оказал огромное влияние на становления чайной церемонии. Дзякуан Сонтаку в «Записках о дзенском чае» говорит, что «Обычай делать Путь дзен главным в чаепитии пошел от учителя дзен Иккю из Мурасакино». Именно он предложил проводить чайное действо в маленьком пространстве наподобие монашеского пристанища – соан 草庵 (букв. «травяная хижина»). Чайный интерьер был призван служить вместилищем пустоты. Всего четыре татами (около девяти кв. метров) при высоте потолка в три. Такое помещение становилось подобным чашам Тэнмоку 天目– сосудам пустоты. Всего один свиток каллиграфии перед входом и четыре принципа в сердце – мир, почтительность, чистота и умиротворенность. Дзенской практикой чай стал во многом благодаря Иккю.

 

Иккю игнорировал заповеди и запреты, противопоставляя себя монастырским порядкам. Известно, что Иккю был женат, его сын стал одним из великих учителей Пути Чая. В возрасте семидесяти лет он издевательски берет новый псевдоним «Мукэй» – «мечты о спальне», что, наверное, было шоком для многих. Но Иккю, он же Иккю- у него свой Путь. В это же время он встречает самую большую любовь своей жизни, слепую певицу Син, есть свидетельства что она родила ему дочь. 

 

 

 

 

Вот одна из историй об Иккю, раскрывающая его отношение к женщинам:

 

Когда преподобный переходил одну реку, там была обнажённая женщина. Увидев её, он трижды поклонился, обратившись к её «яшмовым воротам», и пошёл дальше. Случившиеся неподалёку люди, видя это, заговорили:

 

— Что это, уж не сошёл ли монах с ума? Что это за дела — ушёл от мира, а увидел голую женщину, трижды земно поклонился и пошёл? Это насколько же он тронулся умом? Будучи в своём уме, такого бы не сделал! Какое странное дело! Давайте-ка подойдём к нему и спросим!

 

— Давайте! — согласились все, и, один за другим, пошли следом, догнали Иккю и потянули его за рукав:

 

— Господин монах только что, увидев женскую наготу, совершил поклонение, и мы хотели бы спросить, какая тому причина? И есть ли в практике Пути Будды что-то подобное? Скажите же нам!

 

Иккю не удостоил их подробным ответом, а лишь бросил на ходу:

 

Женщин зовут

«Сосудом Закона»,

И вот почему —

И Шакья, и Бодхидхарма

Вышли из «яшмовых врат».

 

Так он сказал и пошёл дальше.

 

Что это за монах? — спросил кто-то, и один человек ответил:

 

Это Иккю!

 

— Ах вон оно что, да, не припомнится другой такой монах, который бы смог так ответить! Удивительно! Обычный-то монах, если бы увидел женскую наготу, не отвёл бы глаз, с удовольствием разглядывал бы её приторным взглядом, так бы не ушёл, стоял бы и глазел, а этот поклонился и пошёл своей дорогой. Так и есть, правда же, как говорится в его стихах, каждый достойный человек, вельможа, любой почитаемый и святой монах каждой из буддийских школ — все происходят из женского чрева!

 

— Да, так оно и есть! — восхищались они.

 

 

Спустя сто лет после смерти реальный Иккю превратился в легендарного персонажа народных легенд и рассказов. Образ беззаботного бродяги, острослова, готового высмеять надутых бонз и прийти на помощь простым горожанам или крестьянам делает Иккю подобным Ходже Насреддину и другим героям такого типа.