Ити-го ити-э (ichi-go ichi-e 一期一会) – одна встреча один шанс.

перевод эссе Дэйва Лоури 

В эпоху Камбун (1661 – 1673) Ямада Асаэмон Садатакэ (Yamada Asaemon Sadatake 山田 朝右衞門) был на пути к признанию наиболее уважаемым учителем меча в Японии. В наше время, когда нечасто выдает возможность тестировать меч, мы делаем это на свернутых соломенных матах. Но в старые времена в Японии практиковали и более серьезный тест, требовательный к оружию и испытателю, рубку человеческих тел.

Сейчас эта практика кажется жестокой, но в средневековой Японии тестирование мечей рубкой тел было уважамым искусством. Процедура была строго регламентирована, а на хвостовике меча накаго делали записи о результатах тестов. Обычно использовались тела приговоренных преступников. Их связывали и укладывали на специальную платформу с песком. Удары различались по степени сложности. Осуществить правильный удар на разрубание таза очень сложно, в то время как разрубить руку в запястье сравнительно легко. Тестовой разрубание – тамэсигири (tameshigiri 試切) было настолько важной дисциплиной, что несколько семей специализировались на этой технике и обучали людей в созданных ими школах. Ямада Садатакэ был учеником главного мастера одной из старейших школ тамэсигири Ямано рю (Yamano ryu). Он унаследовал способности своего мастера и заработал собственную высокую репутацию, которая принесла ему работу и многочисленные заказы от кузнецов, в т.ч. поставлявших оружие для окружения Сёгуна. 

Тамэсигири нелегкое искусство. Человеческое тело это достаточно прочная конструкция. Если в удар не скоординирован четко, то легко ошибиться. Мечи, которые мастера получали для тестирования часто были очень дороги. Ошибка при рубке могла привести к неисправимым повреждениям меча. Это могла быть ошибка в зоне рубки – отклонение на ширину волоса могло привести к печальным последствиям. Это могла быть ошибка в монтаже клинка – с плохо сидящим стержнем мэкуги, например. Так произошло с одним тестировщиком по имени Мацусигэ Асасука (Matsushige Asasuka). Однажды утром он тестировал особо ценный меч стиля Бидзен (Bizen) работы Нобумицу (Nobumitsu) ударом типа тай-тай (tai-tai), а Ямада сан и его соратники наблюдали за тестом. Мацусигэ должен был разрубить тело пополам под грудной клеткой. Но он совсем немного промахнулся, и меч вошел в позвонок под неудачным углом. Раздался неприятный звук (примечание пер. – у Лоури в оригинале «тошнотворный звук»). Мацусигэ побледнел. Когда он вытащил меч и очистиле его, то все увидели выщерблину на лезвии. 

В сознании Мацусигэ не было и тени сомнения, что он должен делать. Через два дня он совершил ритуальное самоубийство во искупление своей ошибки. Но этот инцидент оставил мастера Ямада в глубоких размышлениях о его искусстве. Он думал: «На месте Мацусигэ мог бы быть я. Несмотря на все мое искусство здесь все еще велика доля удачи и нечто большего чем удача.»

Тестировщик меча во многом похож на гранильщика алмазов.Да у них есть своя различная специфика. Но в одном они схожи – их работа зависит от одного правильного удара. И подобно тому, как огранщик драгоценных камней испытывает волнение, опасаясь повредить особо ценный камень, так и мастер Ямада стал испытывать волнение по поводу своей работы. И каждый раз, беря новый меч для тестирования, он покрывался холодным потом. Он проводил бессоные ночи в размышлениях о тестах, которые он уже провел и о тех, которые еще предстояло провести. Так он и мучался, пока не попросил совета у буддийского священника. Когда он объяснил свою проблему, то священник дал немного странный совет – обратиться к Оэда Сэнсею.

Ямада в изумлении воскликнул: «К Оэда Сэнсею? Но он ведь учитель икэбаны! Он составляет композииции из цветов!» Это действительно было так. Оэда сан был мастером икэбаны стиля Икэнобо (Ikenobo 池坊), школы специализирующейся на технике рикка (rikka) в которой составлялись большие композиции из веток, стеблей и цветов для украшения алтарей. Ямада не представлял себе что общего может иметь икэбана с тамэсигири. Но отправился с визитом к Оэда Сэнсею, хоть и по-прежнему оставался в недоумении. Оэда Сэнсей кивнул, прочитав рекомендательное письмо от буддийского священника. Когда Ямада изложил ему свои мысли и сомнения, то он пригласил его посмотреть на работу молодых учеников его школы, сгибавших сосновые ветви для больших композиций рикка. 

Ученики медленно и аккуратно сгибали ветви, чтобы придать им необходимые формы. Если гнуть слишком слабо, то не будет никакого эффекта – ветка будет возвращаться снова к исходному состоянию. Если же приложить слишком большое усилие, то ветка сломается. Сгибание сосновой ветки требует четко рассчитанного и прочувствованного усилия. Оэда Сэнсей поручил мастеру Ямада в течение недели наблюдать за учениками, гнущими ветки. Через неделю ему доверили сделать это самому. Крак! Одна за другой сломались все три данные ему для сгибания ветки.

Один из учеников сказал ему: «Когда вы сгибаете ветку, у вас есть только один шанс. Вложите себя всего в этот момент. Одна встреча с веткой это один шанс согнуть ее так, чтобы проявить красоту». И это наставление дало Ямаде некий род просветления. Он понял, что подобно практику Икэбоно он не должен тратить силу своего ума на раздумья о совершенных ошибках прошлого или возможных ошибках будущего в тамэсигири. Только концентрация на настоящем моменте может дать необходимый результат – безошибочное и совершенное разрубание. И с этим обретенным пониманием Ямада Садатакэ вернулся к своему искусству тамэсигири. И с тех пор никогда не колебался и никогда не допускал повреждений клинка.

Прошлой весной я посещал демонстрацию работ школы Икэнобо и лекцию их уважаемого наставника. Меня представили ему перед началом, и нам удалось немного пообщаться. У него были родственники, которые жили недалеко от моего Сэнсея, и он порадовался, узнав о моих занятиях боевыми искусствами. Когда он составлял большую композицию рикка, то говорил о принципе «ити-го ити-э» (ichi-go ichi-e 一期一会) – одна встреча одна возможность, один шанс. Он объяснял, что эта концепция применима и в искусстве арандировки растений, и в искусстве меча. И пока аудитория наблюдала за вырастающей композицией из нарциссов и ирисов, я вспоминал о мастере тестировщике мечей Ямада Асаэмон Садатакэ.

Примечание. Очевидно, что я украсил эту историю придуманными деталями, но герой этого рассказа вполне реальный исторический персонаж. И события, которые привели к его кризису и возрождению, тоже имели место быть. 

На фото пример композиции рикка Икэнобо